Столетняя керчанка живет в землянке

«Меня зовут Нина, фамилия отцовская Былинская, а в 40 лет я поменяла на Ковалеву - с ума сошла. Родилась между святкоми Петра и Павла и Ильи, это конец июля, начало августа. Записали, что в сентябре. На территории Польши, сейчас это Новогрудский район Белоруссии. После школы я училась в торговой школе в Белостоке.

Я ж русского языка не знала, даже букв, пошла учиться, чтобы русский знать. А чего учить стала - с парнем познакомилась когда финны напали на Россию.  Он уехал в киевское медучилище и письмо прислал, а я читать по-русски не умею.

Сначала эта школа была в Гродно, а потом ее перевели в Белосток.  Когда стали греметь выстрелы в 41 году, помню, мне нужно было сдавать экзамены, а в этой школе никого не было. Люди сказали, беги. И я побежала. Я к каравану, который на восток шел прибилась. С ним дошла до Бобруйска. Там встретила из Новогрудска знакомых, успела там в комсомол вступить (смеется, - ред) . С ними доехали до Вроцлава и дальше до Саратова.

На станции Салтыковка сошли и на арбе дальше поехали в село Изноир. Как там бедно жили люди. У нас в Белоруссии жили бедно, но если кто в гости приходил обязательно сначала кормили. Даже картошку отварят, в воду муку ячменную перетрут, чтоб погуще была, называли подколота и угощают. А в Саратовской области зайдешь посидишь и просить стыдно, по-белорусски «жабровать» а я так не люблю просить. Ходила где колосок потрешь, где семечек наберешь пожуешь. Мальчик маленький бегал, разговаривать толком не умел. Он у нянечки матюком крутым поесть просил: «дай, говорит каши, а то выросту, трактором задову». В такой роскоши там жили.

Ребята читали объявления, а я читать по-русски не умела, что набирают в пароходство. Я пошла в отдел кадров. Там рассказала все про себя. Уборщица тета Паша взяла меня к себе на квартиру. А карточек у меня не было, хлеб только по карточкам. Ни денег, ни документов. Я пошла на станцию переливания, там за кровь мне дали поесть и  деньги. Я сфотографировалась и сделала паспорт. Отучилась на курсах кочегаров и стала работать на пароходе средневолжеского пароходства на пароходе «Волжеская коммуна» . Мы переправляли солдат на Сталинград. Это был 42 год.  На зимовье зашли в Куйбышевскую область. А оттуда меня направили в Московско-Окское пароходство на пароход имени Свердлова. И на нем уже раненых со Сталинграда возили.

Загрузили раненых в Красноармейске. Там такие тяжелые раненые ребята были. Они как на белый халат посмотрят, так матюком гоняют, почему - не знаю, неужели халаты им такую боль приносили?

Так мы их вглубь раненых перевозили.

В городе Касимов на Оке услышала, что военкомат принимает женщин в армию. Я туда пошла. Меня взяли сначала на пересыльный, а потом отправили в отдельный запасной стрелковый полк. У меня в красноармейской написано ОЗСП. Нас учили на младший комсостав минометной роты. Потом решили, что бабы не нужны командиры, война шла к концу, поэтому меня стали учить на радиста. Учили радиостанции армейская фронтовая  и радиостанции самолетов бомбардировщиков. Монтировали их в полуторке машине, ставили движок л 3 дробь 2 и динамомашину 120 вольтовую. Это надо было обслуживать.

День Победы я встретила на тумбочке - дежурная была. Слова Левитана «от Советского информбюро» и так далее о том, что фашистская Германия капитулировала. Разбудила командира, а он всех остальных будил. Что тогда началось, все открыли окна и стреляли в небо.

Нашу часть отправили в Китай, наши с япошками воевали, а я заболела малярией и меня демобилизовали. Отправили домой в Белоруссию.

В колхозе потом работала. Милый мой из Украины приехал, потом уехал. Я к нему уже на 2 месяце беременности. Ехала в товарном вагоне, билетов не продавали. С мальчишкой 12-летним каким-то залезли тихонько в Барановичах, и вагон опломбировали. А в Киеве уже пломбу сняли, и я выбежала. В семье у мужа побыла недолго. Там маленький домик и 10 душ, я одиннадцатая. В общем, вернулась.  Дочку родила единственную.

Потом поняла, что терять нечего и уехала в Крым. У второго мужа в Мариентале (Горностаевка, - ред) родня жила. Сестра мужа разрешила к ее дому в Аджимушкае пристройку сделать. Это был 1961 год. Дочке 14 лет было. Она с коромыслом за водой ходила, когда пристройку с ней строили. А строили из чего - без фундамента, на земле, глиной лепили стены, балки бросили, крышу положили. Вот тебе и жилье. Дочка надорвалась и болеет теперь постоянно. У меня-то здоровье намного лучше чем у дочки. Я сама пол мою, в огороде, кушать готовлю. Я  пра прабабушка. Внучки еще в 90-х уехали за границу на заработки, там и остались. Помогают, сами живут небогато, но заботятся. При Украине газ провели. Так и живем я одна здесь, и дочка одна через дом. Рядом, короче. Была еще корова беременная, но ее украли.

Никогда ничего не просила, не люблю жебраковать. Очень хочется чтобы туалет был не на улице и ванная с горячей водой. Холодно в тазике-то мыться, особенно зимой. Квартиру мне государство никогда не давало, считалось, что если живем, значит жильем обеспечены.  Три года назад сказали, что можно встать в очередь на жилье. Сейчас 29 по очереди.

Я писала в 16 году что нет у нас воды, отвечали, что воду проведут в Аджимушкай. Доведут ли ее при моей-то жизни, не знаю», - рассказала бабушка Нина.